- Кто из нас исповедуется?

Она нахмурилась и указала на меня пальцем.

- По-моему, мир заслуживает несколько твоих признаний.

Я поднял руку и прикоснулся к ее пальцу через сетку. Она раскрыла ладонь и прикоснулась к моей руке.

- Так мы можем задержаться здесь на всю ночь, Оберн. У меня много признаний.

Я мог рассказать, как впервые встретил ее. Мог заставить понять, откуда у меня такое непреодолимое желание ее защищать.

Вот только есть секреты, которые я унесу с собой в могилу, и этот, определенно, один из них.

Вместо этого, я решил признаться в другом. Секрет, который значил для меня не очень много. Я поделился с ней кое-чем допустимым.

- В моем телефоне всего три номера. Отца, Харрисона и моего кузена Райли, но мы не общались уже полгода.

Она молчала.

Не знала, что сказать? У кого вообще в телефоне записано всего три номера? У того, у кого есть проблемы, очевидно.

- Почему у тебя так мало номеров?

Мне нравились ее глаза. Они очень открыты, и сейчас в них читалась боль из-за меня.

Она осознала, что была не единственным одиноким человеком в Далласе.

- После того, как я окончил школу, я, вроде как, пошел своим путем. Сфокусировался только на рисовании и не на чем более. Потом потерял многие контакты, когда в прошлом году сменил телефон, тогда я и понял, что не хочу ни с кем разговаривать. Бабушка с дедушкой умерли несколько лет назад. У меня остался только один кузен, но, как я уже говорил, мы практически не общаемся. Мне не нужны ничьи номера, кроме Харрисона и отца.

Ее пальчики поглаживали мою ладонь. Она следила за своими руками, не глядя на меня.

- Дай мне, пожалуйста, свой телефон.

Я вытащил его из кармана и передал ей, просунув под перегородку. Она сама может убедиться в моей правдивости. Всего три номера.

Ее пальцы скользили по экрану в течение некоторого времени, потом она вернула мне телефон.

- Вот. Теперь их четыре.

Опустив взгляд на экран, я прочитал ее имя. И засмеялся над тем, как она себя записала.

Оберн Мейсон-самое-лучшее-среднее-имя Рид.

Засунув телефон обратно в карман, я снова прикоснулся к ее ладони сквозь сетку.

- Твоя очередь, - обратился к ней я.

Она покачала головой.

- Тебе еще есть, чем со мной поделиться. Продолжай.

Я вздохнул и перекатился на спину.

Пока мне не хотелось признаваться в чем-либо, но боюсь, если мы еще хоть на немного задержимся в этой палатке, я признаюсь во всем, и даже в том, что ей не понравится.

Но может, так оно будет лучше.

Возможно, если я расскажу ей все, она сможет принять правду и поверить, что когда я вернусь, все будет по-другому. Возможно, если я поделюсь с ней, мы сможем сохранить наши отношения и после понедельника.

- Ты о той ночи, когда я не появился?

Я замолчал, чувствуя, с какой скоростью колотится сердце в груди. Я с трудом мог думать о чем-либо. Мне следовало признаться ей, но я не знал, как это сделать. Не важно, как я преподнесу эту информацию, она воспримет все не очень хорошо, и я прекрасно понимаю почему.

Но я устал скрывать от нее правду.

Я снова перевернулся на бок и посмотрел на нее. Я уже открыл рот, приготовившись признаться, как меня прервал стук в ее дверь.

Замешательство на ее лице натолкнуло на мысли, что гостей она не ждала.

- Пойду посмотрю кто это. Подожди здесь.

Она быстро вылезла из палатки, а я перевернулся на спину и выдохнул. Через несколько секунд она вернулась в комнату и присела перед палаткой.

- Оуэн.

Ее голос был полон отчаяния, и я приподнялся на локтях, когда она просунула голову внутрь палатки. Ее глаза полны беспокойства.

- Мне нужно открыть дверь, но, прошу тебя, не выходи из моей комнаты, пожалуйста? Я тебе все объясню, как только она уйдет. Обещаю.

Я кивнул, возненавидев страх в ее голосе. Как и тот факт, что она решила скрыть меня от кого бы там ни было.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Я опустился обратно на подушку, приготовившись услышать одно из ее признаний, то, которым она еще не готова со мной поделиться.

Услышав, как открылась входная дверь, первое, на что обратил внимание, был детский голос.

- Мамочка, смотри! Смотри, что бабушка Лидия мне купила.

А затем раздался ее ответ.

- Ух ты! Именно такой, какой ты и хотел.

Он только что назвал ее «мамочкой»?

По полу зашуршали шаги. И женский голос произнес:

- Понимаю, что это очень неожиданно, но мы должны были отправиться в Пасадену час назад. Моя свекровь попала в больницу, а Трей на дежурстве…

- О, нет, Лидия, - перебила ее Оберн.

- Она в порядке. Проблемы с диабетом, чего бы ни случилось, если бы она заботилась о себе так, как я говорила. Но она не заботилась, и теперь ожидает, что вся семья побросает все свои дела и примчится за ней ухаживать.

Я услышал, как повернулась дверная ручка.

- ЭйДжей, нет, - раздался голос Оберн. - Не заходи в мамину комнату.

- В общем, - продолжила женщина. - Мне нужно отвезти ей некоторые вещи, но в отделение интенсивной терапии не пускают детей, так что мне нужно, чтобы ты присмотрела за ним несколько часов.

- Конечно, - согласилась она. - Здесь?

- Да, у меня нет времени везти вас в наш дом.

- Хорошо, - ответила Оберн.

Она была взволнована. Словно не ожидала, что эта женщина доверит ей присмотреть за ребенком. Она была так взволнована, что не заметила, как ЭйДжей снова открыл дверь ее спальни.

- Я заберу его позже, - распорядилась женщина.

- Он может остаться на ночь, - с надеждой в голосе предложила Оберн. - Я привезу его утром.

Дверь ее комнаты была приоткрыта, и маленький мальчик опустился на колени прямо перед палаткой. Я приподнялся на локтях и улыбнулся в ответ на его улыбку.

- Почему ты лежишь в палатке? - спросил он.

Я прижал палец ко рту.

- Шшш.

Он улыбнулся и залез внутрь. На вид ему было четыре или пять лет, и его глаза не были такими зелеными, как у Оберн. В них присутствовали оттенки разных цветов. Коричневого, серого и зеленого. Как холст.

Он также не унаследовал и ее уникальный цвет волос, его были темно-коричневыми. Могу предположить, что достались ему от отца, но также в глаза бросались и черты Оберн. В основном, выражения его лица и любопытство.

- Палатка - это секрет? - спросил он.

Я кивнул.

- Да. И никто не знает, что она здесь, так что мы должны сохранить это между нами, хорошо?

Он улыбнулся и взволнованно кивнул, от радости иметь тайну.

- Я умею хранить секреты.

- Это хорошо, - кивнул я. - Потому что силы мужчинам придают не мускулы. А секреты. Чем больше тайн ты хранишь, тем сильнее становишься изнутри.

Он улыбнулся.

- Я хочу быть очень сильным.

Я собирался попросить его вернуться в гостиную, чтобы не привлекать к себе внимания, когда услышал, как открылась дверь спальни.

- ЭйДжей, иди обними бабушку Лидию, - позвала женщина.

Ее шаги становились все громче, а глаза ЭйДжея все больше.

- Лидия, подожди, - услышал я полный паники голос Оберн.

Но она произнесла это слишком поздно, и я не успел втянуть ноги в палатку до того, как Лидия вошла в комнату. Я увидел, как она остановилась. Мне не было видно ее лица, но тут и гадать не нужно, она не в восторге от того, что ЭйДжей находился в палатке со мной.

- ЭйДжей, - ее голос был спокойным. - Милый, вылезай из палатки.

ЭйДжей улыбнулся и приложил палец к губам.

- Я не в палатке, бабушка Лидия. Здесь вообще нет никакой палатки.

- Лидия, я могу объяснить, - подала голос Оберн, когда женщина наклонилась.

Она поманила ЭйДжею наружу, и на секунду ее глаза встретились с моими.

- Он просто друг. Он помогал установить палатку для ЭйДжея.

- ЭйДжей, пошли, дорогой, - Лидия взяла его за руку, вытаскивая из палатки. - Возможно, ты считаешь нормальным, что твой сын сидит в одной комнате с незнакомцем, но я - нет.